Согласно предварительным оценкам Росстата, во 2 квартале 2017 года реальный ВВП России прибавил 2,5% г/г. При этом наблюдался рост инвестиций в основной капитал на значительные 6,3%, что в случае с нашей сырьевой экономикой свидетельствует в пользу стабильности формирующейся тенденции.

На фоне сохраняющихся санкций и стабильно низких цен на нефть столь высокие темпы роста для многих участников рынка стали неожиданностью. Взять, к примеру, МВФ – наиболее авторитетную международную организацию, занимающуюся среди прочего сбором и публикацией финансовой статистики. МВФ формально относится к специализированным учреждениям ООН и имеет беспрецедентный доступ к статистическим данным правительств и центробанков стран мира, а также проводит собственные специализированные исследования. Между тем, в апреле 2016 года фонд прогнозировал сокращение ВВП РФ в 2017 году на 0,2% г/г, но в июле 2017 года после серии пересмотров данный прогноз был улучшен до роста на 1,4% г/г и, вероятно, вскоре вновь будет повышен. Большинство авторитетных прогнозистов, начиная с рейтинговых агентств «тройки» и заканчивая правительством – также значительно недооценили перспективы роста российской экономики.

Причиной занижения прогнозов выступила недооценка перспектив увеличения инвестиционного спроса под влиянием совершенного несколько лет назад перехода ЦБ от таргетирования валютного курса к таргетированию инфляции. Сопутствующее снижение процентных ставок в экономике и, что еще более важно, ожидания и населением и бизнесом еще большего их снижения в будущем (то есть наличие перспективы рефинансирования уже взятых ранее кредитов по еще более низким ставкам) вкупе с сохранившимся свободным движением капитала способствовали повышенному спросу на долгосрочные кредитные продукты. Между тем, популярные среди большинства прогнозистов инерционные и корреляционные модели оценки будущего экономического роста, основанные на анализе текущей макростатистики (демография, приток капитала, темпы экономического роста за предыдущие периоды, динамика товарооборота, цены на недвижимость, долговая нагрузка домохозяйств, грузоперевозки, потребление электроэнергии, экономическая конъюнктура в соседних странах и т.п.) и опережающих индикаторов (PMI, цены на нефть и т.п.) оказались непригодны для оценки тенденции за рамками простого циклического восстановления.

Недооценка в прогнозах была бы меньше, если бы экономическая теория имела тот же вес, что и сигналы на основе релизов макростатистики, которые на этот раз явно оказались в значительной мере нерепрезентативными. Тем более, для этого были все основания — за последние 30 лет большинство стран во главе с США, опираясь на постулаты монетаризма, перешли к инфляционному таргетированию и победили высокую инфляцию. Это позволило им впоследствии длительное время демонстрировать повышенные темпы экономического роста.

Его причина в том, что, несмотря на кажущуюся простоту инфляции как макроиндикатора — она оказывает удивительно комплексное воздействие на поведение участников рынка, корпоративные финансы и экономику страны в целом. Например, устойчивое снижение потребинфляции обычно предваряет снижение процентных ставок в экономике и, соответственно, рост корпоративных прибылей, так как снижается стоимость обслуживания долга, а бизнес перестает платить повышенный инфляционный налог с точки зрения ряда других своих расходов и даже доходов. Одновременно на финансовый рынок активнее приходят инвесторы в виду удешевления маржинального кредитования и влияющего на стоимость долевых активов снижения безрисковой доходности, что еще более разгоняет экономический рост за счет доступа к капиталу. Даже политические риски снижаются на фоне стабилизации бюджетного дефицита (при низкой инфляции прогнозировать расходы и занимать в долг гораздо проще) и более устойчивого экономического роста. При этом перечисленные эффекты обычно многократно усиливаются, если экономика развивающаяся, а устойчивое снижение инфляции значительное и происходит впервые. Нигматуллин «Открытие Брокер»